Долгая дорога в дюнах - Страница 24

— Куда? — кинулся на перехват Калниньш. — Сгоришь со своим сейфом.

— Пусти! — отчаянно заорал старик. — Пусти! — и с неожиданной силой отшвырнув Андриса, он проворно добежал до дома, рванул дверь и скрылся в огненном, гудящем аду.

— Отец! — пронзительно вскрикнула Марта, силясь вырваться из рук женщин.

И вдруг все замерли… Над домом взвился гигантский сноп искр, раздался треск — толпа ахнула. Пылающая кровля дрогнула, начала медленно оседать.

Как раз в этот момент к пожарищу подкатил красный автомобиль Лосберга. Не открывая дверцы, Рихард перемахнул через борт машины, пробился сквозь толпу к бьющейся в руках женщин Марте:

— Что? Что такое?!

Она смотрела на него помутневшими от ужаса глазами:

Рихард оглянулся на гудящий пламенем дом и все понял. Лишь одно мгновение владели им отчаяние и нерешительность.

— Какого же черта!.. — хрипло выкрикнул он. И вдруг бросился к Калниньшу, сорвал с него брезентовую куртку, выхватил у Зенты платок, обмотал голову. Воды!

На молодого Лосберга выплеснули несколько ведер воды, и он ринулся в огонь. Все происходящее было настолько фантастичным, разворачивалось в таком стремительном темпе, что Марта невольно переключила свое внимание на Рихарда. Схватив Бируту за руку, она с силой потащила ее к огню.

Еще раз подалась и хрустнула крыша. Продержалась несколько томительных секунд и, заглушая крики ужаса, с обвальным грохотом рухнула вниз. Огненные круги поплыли перед глазами Марты. Она покачнулась, подняла руки, словно пытаясь за что-то ухватиться.

Калниньш вздохнул, потянул с головы шапку, да так и застыл: из густых, заволокших подворье клубов дыма показался Рихард. Обхватив бесчувственного, тяжелого, как мешок, Озолса, он упорно, шаг за шагом, волок его за собой. Опомнившись, рыбаки бросились к ним, сбивая шапками пламя с горящей одежды, плеская ведрами воду. Рихард каким-то чудом еще держался на ногах, жадно хватал ртом воздух. Его хотели подхватить, но он отстранился и только показал обгорелой, вздувшейся волдырями рукой на лежащего Озолса:

— В машину… быстро, — и побрел, шатаясь, сквозь почтительно расступившуюся толпу.

Калниньш присел над стариком. Тот, хоть и без сознания, крепко прижимал к животу маленький, окованный железом сундучок. Андрис попробовал забрать — не вышло. Обожженные пальцы вцепились намертво.

— Выживет, — уверенно заключил Калниньш и кивнул рыбакам.

Подняв Озолса, они так и понесли его к машине — вместе с сундучком. О Рихарде на какое-то мгновение забыли. Лосберг попытался было самостоятельно взобраться на подножку автомобиля, но покачнулся, и, теряя сознание, рухнул наземь. За руль сел Бруно.

Машина уже тронулась с места, когда рыбаки прибежали на пожарище. Артур с удивлением и тревогой проводил взглядом удалявшийся автомобиль. Успел заметить там Марту. Дом догорал. На подворье еще слонялись люди, таскали какие-то вещи.

— Живи-наживай… — вздыхали старики. — Все под богом ходим. Сегодня хозяин, а завтра по миру с сумой.

— Ну, положим, Озолс-то не с сумой, а с сундучком. Не на один дом хватит.

— Вот-вот! — въедливо подхватил Аболтиньш. — Чужой достаток всегда бельмом на глазу. Неспроста этот пожар, не-ет… Уж помяните мое слово — неспроста!

— Ладно болтать-то…

— А что? — не сдавался Аболтиньш. — Видно, крепко допек кого-то.

— Недаром говорят: как пришло, так и ушло.

Увидев мать, Артур подбежал к ней:

— Мама, что с Мартой? Она… Почему увезли?

Зента с грустью посмотрела на посеревшее от тревоги лицо сына, ласково коснулась его плеча:

— Бог миловал, сынок. Все живы.

Артур оглянулся на пепелище и неожиданно заметил Петериса. Единственный из всей толпы он сохранял полное спокойствие и невозмутимость. Даже больше того, Петерис с аппетитом что-то жевал. Его маленькие глазки-щелочки светились неприкрытым торжеством и злорадством.

ГЛАВА 4

Марта проснулась от скользнувшего по лицу солнечного луча. Открыла глаза и удивленно огляделась, не сразу вспомнив спросонок, где она. Обвела взглядом обтянутые дорогими гобеленами стены, белую, с позолотой, старинную мебель, пушистый ковер на полу. Возле нее, в китайской фарфоровой вазе, алел огромный букет роз. Цветы были только что срезаны, на лепестках еще дрожали капли росы. Марта невольно улыбнулась им, коснулась ладонью, словно желая приласкать. И тут же согнала улыбку, убрала руку, услышав приближающиеся шаги. Вошла молоденькая горничная, поставила на столик возле кровати поднос с завтраком:

— Доброе утро, барышня!

— Доброе утро, Илзе! Вы по-прежнему считаете меня нездоровой? — в голосе Марты слышались нотки раздражения.

Горничная смутилась, виновато пролепетала:

— Я… Но так велел господин Лосберг. Он очень обеспокоен вашим здоровьем.

Марта невольно улыбнулась, спросила значительно мягче:

— Отец уже встал?

Господин Озолс еще затемно уехали.

— Как, уехал? Куда?

— В поселок. Надо, говорит, до зимы дом поднять. — Илзе засмеялась. — Крепкий у вас отец — и в огне не горит.

Девушка встала с постели, принялась одеваться.

— Разрешите, я вам помогу, — подошла к ней горничная.

— Благодарю, но я привыкла сама. — Как назло, она никак не могла справиться с крючками и пуговицами. — Это отнесите в столовую, — показала она на подкос с едой. — Я сейчас спущусь.

Горничная подхватила поднос и уже с порога спросила:

— Завтрак господину Лосбергу отнесете вы?

Марта отвернулась к зеркалу, начала расчесываться.